Несколько лет назад я работала с девочкой.
Ей было одиннадцать, а количество кружков, секций и репетиторов, приплюсованных к обычной и музыкальной школе, колебалось между четырнадцатью-пятнадцатью.
И этот маленький храбрый человек ставил себе будильник на 4 утра, чтобы до 6.30 (время официального подъёма) почитать под одеялом, порисовать, помечтать, просто побыть наедине с собой...
Я спросила тогда, всматриваясь в тонкий абрис её осунувшегося лица со взрослыми глазами, которые подрагивали от невроза, как ей удавалось справиться со сном в такое время.
Девочка помолчала, а потом честно ответила:
- Плохо. Спать очень хотелось. Но это были только мои два с половиной часа...мне никто не говорил, что делать.
Я вспоминаю её каждый раз, когда и в себе самой, и в очень многих людях нахожу грустное отображение старого анекдота, в котором человек говорит, что он знает как жить, просто у него нет времени.
И почему-то времени всегда нет как раз на то, что и оказывается потом настоящей жизнью, а не гонкой за тщеславными амбициями, постановкой социальных галочек, обзаведением атрибутов лубочного благополучия и успеха.
Недавно, разбирая книжный шкаф, отыскала самоучитель игры на гитаре, купленный...пятнадцать лет назад.
А ведь я тогда решила, что точно буду.
Не точно.
Всё не точно.
И кого-то уже нет, а позвонить так и не вышло.
Что-то исчезло в себе самом, а всё казалось, что будет всегда.
Куда-то уже не попасть.
Где-то выбыли адресаты.
О чём-то лишь тоскливо щемит сердце по утрам, не давая отоспаться даже тогда, когда нет никаких заведённых будильников.
Нет, не стоит роптать.
Стоит прожить и эту человеческую грусть о себе самом, думающем, что всё когда-нибудь успеется.
И стоит останавливаться почаще, чтобы отменять лишнее, которое только выдаёт себя за первостепенное.
Лишь тогда станет ясно, что обыкновенная живая жизнь со всей своей бестолковостью несоизмеримо счастливее дремучих ярмарок тщеславия и вечного страха о том, что о тебе подумают.
Лиля Град
